Красный Ястреб повернулся, и от удивления раскрыл рот и забыл застегнуть ширинку. Взгляд налитых кровью глаз метнулся к трейлеру, и Курц понял, что пистолет полукровка оставил внутри. Большой Зануда всегда предпочитал ходить с ножом.

– Курц? Здорово, дружище, обалденно рад тебя видеть. Тебя тоже досрочно выпустили?

Курц улыбнулся:

– Пропиваешь аванс за мою голову, да, Б.З.?

Большой Зануда скорчил рожу, пытаясь изобразить удивление, хмуро взглянул вниз и застегнул «молнию» ширинки.

– Ха! – сказал он. – Чего ты гонишь? Мы же были друзьями, скажешь, нет, парень?

– Да, – сказал Курц.

– Ну, хрен с тобой, парень, – изрек Большой Зануда. – Я не знаю, где ты услышал эту туфту, но мы ведь можем попробовать разобраться, так ведь, парень? Пошли в дом. – Он шагнул было к своему трейлеру.

Курц поднял пистолет и покачал головой.

Большой Зануда поднял руки и взглянул искоса:

– С пушкой ты большой парень, так, что ли, Курц?

Курц промолчал.

– Ты бросишь эту е…ую пушку и будешь бороться со мной, как положено е…ому парню. Тогда и увидим, кто из нас круче, – заплетающимся языком пробормотал Большой Зануда.

– Если я побью тебя в честной драке, ты скажешь мне, кто тебя нанял? – спросил Курц.

Индеец спрыгнул со снежной кучи, приземлившись удивительно легко для трехсотфунтовой горы заплывших жиром мышц, и поднял огромные ручищи, разминая пальцы.

– Хоть так, хоть этак, – сказал он, показывая в ухмылке залеченные и вставленные в тюрьме зубы.

Курц подумал об этом, кивнул, отбросил свой пистолет на капот «Бьюика», так что было ясно, что ему не удастся до него сразу достать, и снова повернулся к Красному Ястребу.

– Козел опущенный! – воскликнул Большой Зануда, выхватывая из спрятанных под рубашкой ножен восьмидюймовый охотничий нож. – Самые легкие десять кусков, которые мне когда-нибудь довелось зарабатывать. – Он усмехнулся еще шире и, напружинив ноги, сделал два шага вперед. Огромную левую ручищу он выставил вперед и щелкал толстыми пальцами, издевательски подзывая к себе противника. – Ну-ка, посмотрим, что у тебя есть, Курц.

– У меня есть сорокапятка, – ответил Курц. Он вынул из кармана полупальто «компакт витнесс» Анжелины и выстрелил Большому Зануде в левое колено.

Охотничий нож отлетел в сторону, кровь и хрящ брызнули на снег, явив собой картину, которой мог бы гордиться сам Джексон Поллок,[27]а Большой Зануда тяжело рухнул в сугроб.

Курц забрал свой «СВ» и направился к громко стонавшему и ругавшемуся индейцу.

– Я убью на х… твою ё…..ю задницу, Курц, ты ё…..й… – начал было Большой Зануда, но тут же умолк и застонал.

Курц стоял, дожидаясь продолжения монолога.

– Я позвоню на х… ё. ным копам и упрячу тебя на х… пока не буду ох. нно готов к тому, чтобы убить на х… твою ё…..ю задницу, – задыхаясь, бормотал огромный мужчина, то протягивая руку к своему раздробленному колену, то отдергивая ее, боясь прикоснуться к ране.

– Нет, не позвонишь, – возразил Курц. – Помнишь, как ты болтал всем и каждому в прогулочном дворике, каким образом ты убил двух своих первых жен и где они захоронены?

– А-а-а-а! Пошел на х..! – простонал Большой Зануда.

– Да, – сказал Курц. Он вошел в трейлер, где царил неприглядный беспорядок, и, немного порывшись там, обнаружил 1410 долларов мелкими купюрами, придавленные кобурой, в которой лежал новенький, блестящий «кольт» 45-го калибра. Курц не был вором, но эти деньги действительно уплачены за его убийство, так что он взял их и возвратился к «Бьюику». Большой Зануда понемногу полз к трейлеру, оставляя на снегу неприятный след.

Субботним утром шеф детективов капитан Роберт Гэйнс Миллуорт, он же Джеймс Б. Хансен, вошел в главное полицейское управление, расположенное прямо напротив здания суда. Шел снег.

Сидевший за столом сержант и несколько дежурных полицейских удивились, увидев капитана Миллуорта, так как в этот уик-энд он еще числился в отпуске.

– Бумажные дела, – неопределенно пояснил капитан и вошел в свой кабинет.

Хансен затребовал себе дело того самого бывшего заключенного, за которым следили Брубэйкер и Майерс. Имя Джо Курца уже попадалось ему, но прежде он не обращал на него большого внимания. Перелистывая следственное дело и тонкое досье, Хансен понял, что этот подонок Курц олицетворял собой все, что он, Хансен, презирал в этой жизни. Это был самый настоящий головорез, получивший после непродолжительной службы в военной полиции лицензию частного детектива. Он привлекался за нападение при отягчающих обстоятельствах – ему грозило пятнадцать лет, но он был оправдан из-за недоказанности вины. Затем, двенадцать лет назад, он тоже совершил преступление, которое, благодаря лени и непрофессионализму работников офиса окружного прокурора, было переквалифицировано из убийства первой степени в убийство второй степени.[28]Предпоследним документом в деле был протокол допроса преступника детективом Джеймсом Хэтуэем минувшей осенью по поводу незаконного владения оружием. Допрос был прекращен, когда вмешалась надзирающий полицейский Курца, Пег О'Нил, сообщившая начальнику надзорного отделения, что, несмотря на заявление Хэтуэя, у подозреваемого, когда тот был арестован детективом в ее кабинете, оружия не имелось. Хансен сделал себе мысленную пометку, что нужно будет позаботиться о том, чтобы этой самой мисс О'Нил небо показалось с овчинку, когда у него будет для этого возможность… А уж он постарается, чтобы такая возможность у него появилась.

В деле имелось несколько страниц, где приводились различные спекулятивные доводы по поводу связей мистера Джо Курца с преступным семейством Фарино. Они основывались на факте его знакомства со Стивеном – Малышом Героином Фарино, которое имело место в тюрьме в Аттике. Там же находился и краткий отчет о допросе Курца после случившихся в предыдущем ноябре мафиозных убийств дона Фарино, Софии Фарино, их адвоката и нескольких телохранителей. Курц имел алиби на весь вечер того дня, когда произошли убийства, а вот более или менее веских доказательств его причастности к тому, что телестанции штата Нью-Йорк и газеты назвали «Бойней в Буффало», не имелось ни одного.

Курц идеально подходил для той роли, которую предусмотрел для него Хансен: одиночка, не имеющий ни семьи, ни друзей, освобожденный из тюрьмы заключенный, подозреваемый в убийстве полицейского и имеющий вероятные связи с преступным миром и документально зарегистрированную склонность к насилию. Можно будет без всяких проблем убедить присяжных в том, что Курц был еще и вором – одним из тех, кто готов убить заезжего скрипача только для того, чтобы завладеть его бумажником. Правда, это дело вообще не должно дойти до суда присяжных. Следует лишь поручить арест этого самого Курца подходящим детективам – скажем, этим клоунам Брубэйкеру и Майерсу, – и штату не придется тратиться на еще одну казнь.